«Никому старец благодатный не нужен?»

– Старец благодатный не нужен? – с заговорщическим видом прошептала мне на ухо незнакомая бабушка, очень похожая на средневековую странницу.

Я стояла в очереди за едой в трапезной одного женского монастыря в Калужской области. У нас там дача неподалеку. И вот ко мне обратились с таким внезапным предложением.

– Нуууу… Эээээ… Даже затрудняюсь… – растерялась я.

– Ну, вы думайте, время есть, – утешила меня бабуля.

Я начала усиленно думать, а старушка уже окучивала впереди стоящих.

– Сестрица, старец благодатный не нужен? Очень сильный, – зашептала она женщине внушительных габаритов в красивом павлопосадском платке. – Молитвенник, каких мало. Только из затвора.

– И почем ваш старец? – задала крупногабаритная дама нежданный-негаданный вопрос.

Старушка смущенно затеребила свои четки и начала делать женщине глазами какие-то загадочные знаки. А, может, они у нее просто задергались.

– Так почем нынче старцы? – не унималась дама в расписном платке.

– Благодатный старец работает бесплатно, – зашелестела старушка. – Нельзя служить Богу и мамоне! Но можно пожертвовать на облачение, на трапезу, на сирых и убогих…

– Ну, все понятно, – изрекла дама. И вдруг подхватила старушку под локти и, как пушинку, вынесла из трапезной на улицу.

Уж не знаю, о чем они там беседовали, но в окно я видела, как престарелый рекламный агент благодатного старца улепетывала из монастыря со всех ног. А женщина вернулась и, как ни в чем не бывало, встала в очередь. Только желваками слегка поигрывала.

Как вы понимаете, я это так оставить не могла – уж очень любопытство разбирало. И, взяв свою еду, подсела к грозной даме за ее столик.

– Простите, а что это было? За что вы ее так? – спросила я максимально приветливо.

Чтобы меня тоже ненароком не вынесли.

– Да была у меня когда-то история. После этого как о благодатных старцах в затворе слышу, убить могу…

Так я познакомилась с Ольгой.

Что ни слово – то ясновидение

С мужем Ольга развелась около пятнадцати лет назад. Их дочке тогда было всего несколько месяцев. Мужчина ушел к другой и судьбой ребенка больше не интересовался.

Поплакала она, пострадала. Но жить как-то было нужно, дитя растить. Взяла себя в руки, подрабатывать на дому начала. И через пару лет у Ольги было уже свое маленькое дело. Доход не миллионный, но для того, чтобы не голодать, мягко говоря, хватало. Да и ребенок пошел в ясли. Стало легче.

Примерно в это время Ольга начала воцерковляться. Со всеми вытекающими последствиями горячего неофитства. Четки в метр, юбка в пол, пост до потери сознания, акафисты заунывным голосом, шаг вправо, шаг влево – грех. И ни вздоха без благословения. Духовная жизнь на грани смерти.

А еще наслушалась она всяких рассказов о старцах. Больше – женских. С восторгом узнала, что где-то в благодатных краях живут-поживают настоящие угодники Божии, которые тебя насквозь видят, как на рентгене. И что ни слово у них – то ясновидение. Ну а если молиться начнут, то горы – бегом в моря.

И решила Ольга, что они ей прямо позарез нужны. Время в экономическом плане на дворе стояло непростое, кризисное. Ее небольшой бизнес оказался под угрозой. А других источников дохода не было. Вот и хотела она уточнить у прозорливого старца, что ей делать.

Не то чтобы за мамоной гналась, Боже упаси! Про игольные уши как новоиспеченная христианка знала и боялась в Царствие Небесное не попасть. Но волю Господню стремилась узнать. Продолжать в этом направлении или завязать и чем-то другим заняться.

А еще сама себе признаться боялась, но вновь замуж ей хотелось. И чтобы теперь все было по-нашему, по-православному. Верующий муж, в идеале – с бородой. И чтобы стали они сразу в плоть едину, спаслись чадородием и построили на зависть всем домашнюю церковь, каких мало. И не церковь, а целый собор.

– Да кто ж тебя возьмет с приплодом-то, – говорила ей, сочувственно вздыхая, баба Маня, их храмовая свечница.

А вот старец помолится – и возьмут как миленькие! Приходской же их батюшка отец Борис хоть и был в почтенном возрасте, но какой-то не старец совсем. Ни тебе прозорливости, ни дара исцеления… Ни глагола огненного… Скажет пару банальных слов – и все. Ни хоть какого-нибудь маленького чуда по его молитве. Да и молитва – одно название. Ни духовной энергетики, ни православных флюидов. Сплошная теплохладность.

«За старцем надо бегать…»

И решила Ольга пуститься на поиски этих невиданных чудотворцев. И тут, как по заказу, появилась в их храме старушка – божий одуванчик. И давай про сильного и благодатного старца вещать. Не старец, а загляденье. Со всеми возможными духовными дарами.

По ее словам, сильный старец обитал в неприметном храме на окраине одного из городов Золотого кольца, куда Ольга, недолго думая, свои неофитские лыжи и навострила. Но говорила бабуля, что попасть к нему удавалось далеко не всем, а уж стать чадом – вообще удел избранных. Причем чад он назначал себе сам. Из особо просветленных. А что не так – прощался с ними без сожаления. Бездуховности не терпел. Но Ольга твердо решила добиться вожделенной аудиенции. И дочку с собой прихватила.

Священник этот и впрямь оказался старцем: борода окладистая да шелковистая, поступь степенная, голос раскатистый. А как глянет – хоть сквозь землю проваливайся. Да и там тебя насквозь увидит.

Поначалу встретил он Ольгу неласково. Особенно когда дочка ее начала по храму бегать, православные порядки нарушать. Благословил на степенном своем бегу, хмуро на девочку глянул, сказал что-то сквозь зубы и дальше полетел по своим старческим делам, только облачение на ветру развевалось.

– Старушка говорила, что он так веру пришедших испытывает, – вспоминала Ольга. – Вроде как Иисус хананеянку, которую Он псом назвал. Но она смирилась, и Христос ее всем в пример привел. Надо за благодатным старцем дальше изо всех сил бежать, тогда он, даст Бог, смилостивится.

Бежала за ним Ольга и кричала:

– Батюшка, батюшка, я к вам из Москвы.

Тут уж старец сжалился. Человек же из самой первопрестольной ехал. Не ближний свет. Расспрашивать ее начал – кто, откуда и чем занимается. Бизнесом заинтересовался. Оживился прямо, как услышал. Ольгиными экономическими переживаниями проникся. Но кризисного пессимизма ее разделять не стал. Крепок был в вере, на то он и старец.

«Чуешь, чадо, о чем толкую?»

– Или не слышала, раба Божия, что сказано: «Не оскудеет рука дающего!»? – пристально глянул он Ольге в глаза. – Милостыню святую надо творить! Тогда и проблем в бизнесе не будет!

– Так я жертвую, – попыталась она оправдаться. – И больным, и нуждающимся на приходе. Бабушке-соседке помогаю.

– Значит, мало помогаешь, раз дело рушится.

– По мере сил… Одна ж я с дочкой.

– Знаем мы эту вашу меру… Забыли апостола? «Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет». А еще сказано в Писании: «Господь – Отец сирот». И всяких болящих. Он их и без тебя не оставит. И бабку-соседку. А ты жертвуй Богу!

И начал ей старец теперь уже Божии проблемы выкладывать. Что облачение поизносилось, паникадило в храме поржавело, автомобиль приходской медленнее пешеходов ездит.

– Чуешь, чадо, о чем я толкую? Волю Божию прозреваешь?

А Ольга как услышала, что угодник Божий ее чадом назвал, так в голове помутнело от радости. Помнила же, что это чудо чудное – в чада к нему попасть.

– Чую, батюшка…

– Ну, так вот тебе список наших храмовых нужд, и ни о чем не думай. Токмо о спасении души! «Какая польза человеку, если приобретет весь мир, а душе своей повредит»… И глаза пошире открой: «Взгляни на птиц небесных. Они ни сеют, ни жнут, а Сам Отец Небесный их питает».

Ну и много еще цитат Ольге привел, из которых следовало, что как только она паникадило новое ему купит да автомобиль, то все проблемы ее в одночасье решатся, а бизнес начнет цвести и пахнуть.

Попыталась она последними остатками здравого смысла сквозь чарующую пелену прорваться и объяснить святому старцу, что у нее и денег таких на руках нет, только если из оборота умирающего бизнеса изымать. А это чревато.

– Все-то вы о мамоне да о мамоне. А о душе кто подумает! – загремел старец. – Господь сказал: «Не бойтесь!». Бог благословит, чадо!

И так уверенно ее перекрестил, прямо жестко, что растаяли последние сомнения! «Чадо»… Вот свезло так свезло…

И поехала она домой, а старец отправился в свой молитвенный затвор. Он сам так сказал.

«Потому и нет тебе награды от Господа!»

Вернулась Ольга с дочкой в столицу благословение исполнять. Терзали ее, конечно, смутные сомнения. Такую сумму сразу взять и потратить. А как дальше-то? Что с делом будет? Но повторяла, как мантру: «Кто сеет щедро, щедро и пожнет… Чуешь, чадо?».

А как тут не чуять! Старец время от времени из молитвенного затвора выходил и по мобильнику ей звонил:

– Ну что, чадо, волю Божию о себе выполняешь? Эх вы, маловеры!

Собрала Ольга всю свою веру в кулак, помолилась, зажмурилась внутренне от страха, сняла все остатки со счетов и купила паникадило с облачениями. И отвезла угоднику Божиему. И еще денежек на сирых разных. На машину не хватило. За что ей старец попенял, но потом великодушно простил. Забрал гостинцы и опять удалился в молитвенный затвор, пообещав Ольге от Господа всяческие блага и свои святые воздыхания.

Но благ не последовало. И без того шаткий бизнес вскоре рухнул, а потом пришла беда – заболела дочь. Не то чтобы смертельно, но если ждать бесплатной помощи и лекарств, можно необратимых последствий дождаться. А если определенную сумму собрать, то вылечится ее девочка. Но где ж теперь взять деньги эти?

Пыталась Ольга по телефону святому старцу в молитвенный затвор позвонить, все это рассказать. Но ему как-то все недосуг было слушать. Тогда она прямо в тот храм поехала.

– Батюшка! Помогите! Деньги нужны! Вы ж говорили, что проблем не будет! Я вам все, что было, отдала!

– «Когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах… Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая!». А ты похваляешься тут передо мной. Меня винишь в своей коммерческой бездарности! Потому и нет тебе награды от Господа! – отругал ее старец. – Вам бы все деньги да деньги просить. Душа! Вот что главное! А мамона – это грех сплошной! Грешишь, вот дочь и болеет!

И попросил больше земными да материальными проблемами его в затворе не беспокоить. А то как помолится о ней, так мало не покажется! И трубку отныне не брал. Душу спасал в священном безмолвии.

«Невеста должна быть проверенной девственницей»

Слава Господу, не оставили Ольгу друзья. Денег небогоугодных ей заняли. И много. А кто-то и так дал. Удалось спасти девочку. Но долги-то раздавать надо. А как? Ни бизнеса, ни работы, ни старческих молитв. Ни мужа богатого.

Забыла я сказать, что о вожделенном суженом она тоже благодатному старцу как-то намекнула. Тот к ее желанию, как ни странно, отнесся положительно. И ничтоже сумняшеся (старец же все-таки) указал на одно свое бородатое чадо:

– Вот супруг твой, дщерь! Бог благословит!

Стоит сказать, что старец заботливо сколотил вокруг себя общинку из верных и послушных чадушек.

На беглый взгляд жених показался что надо. Православнее некуда. Все, как заказывали. Но когда она попыталась с ним заговорить, он выдал что-то такое неудобоваримое на смеси церковнославянского с нижегородским, означающее, видимо, приветствие, что Ольга даже растерялась. В общем, первое впечатление оказалось обманчивым.

Второе – еще хуже. При дальнейшем знакомстве бородатый нареченный начал глубокомысленно рассуждать о том, что, дескать, настоящая православная невеста должна быть проверенной девственницей. Как и кем проверенной, Ольга до сих пор задается резонным вопросом. Но раз батюшка благословил – деваться некуда. Возьмет он ее и с ребенком – за послушание, которое превыше поста и молитвы.

Поборов в себе не совсем православные эмоции, Ольга поблагодарила и жениха, и старца за оказанное доверие и отказалась.

– Не чуешь воли Божией! – обиделся старец.

А жених выдал нечто такое на своем околоцерковнославянском, что и повторять совестно.

Мешок денег по молитвам батюшки все никак не являлся

Но это было ранее. А теперь, как я сказала, Ольга сидела на полных бобах, и это было совсем не смешно.

Стояла она как-то в своем московском храме. Плакала о своей беде. А тут – батюшка. Отец Борис. Тот, который не старец совсем. Кстати, на этом приходе Ольга давненько уже не бывала. С тех пор как к чудотворцу подалась. Зачем ей этот банальный попик, если был у нее целый старец? Но не сложилось, как я уже сказала.

В общем, подошел к Ольге этот ничем не примечательный священник. Расспрашивать начал, в чем дело, какое у нее горе. А она возьми да и расскажи все. И про старца, и про деньги, и про болезнь дочери. Даже про жениха с проверенными девственницами.

Тот только охал да руками по-стариковски всплескивал. Никаких нравоучений, обличений и озарений. Что с него взять? Не старец же. Недоступны ему высокие материи. Жалел вот только по-отечески, по голове гладил, как маленькую. Даже прослезился от чувств. Ну а толку-то? Ольга даже расстроилась, что не сдержалась, душу открыла. По-хорошему, надо было нового старца найти. Теперь уже взаправдашнего.

А пока она расстраивалась, отец Борис кошелек достал, вынул все деньги, какие были, и Ольге протянул. Потом кружку храмовую выпотрошил и тоже все содержимое вручил. Был бы старцем, помолился бы, и нужная сумма откуда-нибудь из небытия сама собой материализовалась бы. Но «богатыри – не мы». Хоть так. Банальными земными методами.

Потом с прихожанами своими поговорил. Тоже кто чем мог – помог. Так Ольга половину долга и отдала. Но вторая осталась – немалая.

– Отец Борис, что делать-то? – вопрошала она батюшку.

Ольга к нему с той поры прикипела очень. Но разве мог он знать! Не прозорливец же.

– А мы с тобой, Оленька, помолимся. И Господь помощь пошлет. Может, работу какую…

Работу… Тоже мне чудо. С хорошей работой каждый дурак долги раздаст. А вот как бы… Раз – и в дамки…

Но, увы, не обладал отец Борис даром чудотворения. Хотя молился об Ольге с дочкой исправно. И не один, а соборно – с прихожанами своими. Но, видимо, со скепсисом взирал Господь на его молитвы. Мешок денег не являлся.

Тут и начинаются настоящие чудеса

Зато однажды явился к Ольге один прихожанин отца Бориса. Прямо домой. Предварительно по телефону позвонив, конечно же.

– Тут и начинаются настоящие чудеса, – заинтриговала меня Ольга.

Звали этого человека Георгий. У них с женой был свой цветочный бизнес. Отец Борис рассказал им об Олиной беде. Как, в принципе, и многим. И цветочники решили ей помочь: взять на работу флористом, предварительно и бесплатно обучив своему искусству. А она с детства любила цветочное дело. Да ее родители к наклонностям дочери несерьезно отнеслись. На институте настояли. Ну а потом семья, ребенок, развод, выживание…Не до мечт, в общем, было. А вот поди ж ты – привет из юности!

Только сомневалась она. Букетиками на жизнь, конечно, можно заработать. Но долги, опять же. К отцу Борису за советом пошла. За неимением старца прозорливого.

– Ты, девонька, подожди сомневаться. Давай помолимся, а Господь как-нибудь управит. Все равно других вариантов у нас с тобой пока нет.

Так и сказал: «У нас с тобой». Как будто Ольгина беда его личной стала. Да и других вариантов и правда не было.

Прошла Ольга обучение. Ей нравилось. И получалось неплохо – живенько, свежо, творчески и с душой. Даже работодатели ее удивлялись:

– Вот это букет! Прямо икебана, а не букет!

«Есть нужда – говори Богу прямо!»

Дальше – больше. Вышла она, наконец, на работу в цветочный салон. Покупателей – поток, букеты собираются, старается Ольга.

Один мужчина, солидный такой, так Ольгиным творением проникся, что, помимо немаленькой цены за букет, еще и щедрые чаевые ей оставил. И еще несколько человек в тот день.

Побежала Ольга вечером к отцу Борису, радостью делиться.

– Ты чего скачешь, как коза? – спросила ее все та же баба Маня, которая про приплод вещала и невозможное по сей причине замужество.

– Да вот, помолились с батюшкой, и Господь денег послал.

– Скажешь тоже! Будет наш батюшка о деньгах молиться. Бога о спасении души надо просить!

Ведь и правда… Старец тот, кстати, тоже говорил, что о деньгах Господа молить – грех большой, сугубый, стяжательство и мамона, как она есть. Сам, правда, Ольгины финансовые подношения брал, не брезговал. Но то – другое… Может, правда – грех? Эх, страсти, наши страсти…

А отец Борис как раз бесшумно подошел и разговор их случайно услышал.

– Вы думаете, Господь нужд наших не ведает? – вздохнул он. – Что лукавить-то перед Ним, обманывать? Если сейчас деньги нужны – просите у Него денег. А Он Там разберется. О душе, конечно, не надо забывать. Но и «извиваться» на молитве не стоит – как бы так сказать, что вроде о деньгах, но о душе. Есть нужда – говори прямо. Отец же Он, аль не пожалеет чад своих? А ты, Оленька, дальше молись да работай. Не оставит Боженька нас.

«Нас»… И вообще отец Борис вовек таких длинных речей не говорил. Удивительно даже.

Ольга молилась и работала. И так ее букеты покупателям полюбились, что каждый день кто-нибудь да чаевые ей оставлял. И не один раз. Начальство ее ценило, премии хорошие платило. Так за год с небольшим она со всеми долгами и рассчиталась.

А как долги отдала, так чаевые все меньше стали давать. А потом вообще перестали. Ольга сначала расстроилась. Отцу Борису жаловалась:

– Что это Бог меня оставил?

– Что ты, что ты!!! – испуганно махал батюшка руками. – И думать так не смей. Он тебе так помог! Через людей помог! Ты что, голодаешь сейчас?

«Каюсь в кровожадности, но пока никак…»

Ольга не голодала. Ее даже в должности потом повысили. Директором нового магазина сделали, который ее работодатели открыли. Так что жизнь наладилась.

И так наладилась, что мало ей не показалось! Замуж за нового поставщика цветов вышла. Мужчина приличный, приятный. Верующий даже, только без бороды. Не смутил его ни приплод, ни что не девственница она, кем-то проверенная. Может, отец Борис помолился? Хотя не старец же… Но вдруг?

Отец Борис же в храме у себя их и венчал – на радость приходу и к сугубому удивлению бабы Мани. А потом их сына крестил, Бореньку. Так они его в честь батюшки назвали.

Сейчас этот батюшка старенький уже совсем. Видит плохо, ножки болят. Но так же за всех молится, помогает, чем может. И беды других своими считает. А когда кто-то по старцам податься хочет, говорит:

– Я запретить не могу. Бог человека свободным создал, как же я свободу нарушу. Но если честно – не советую. А давайте мы лучше помолимся, и Господь управит. Он же нужны наши видит. А старцы… Бог даст, встретите. Только разум не теряйте. Люди ж разные…

Вот такую историю в том монастыре за нашей трапезой рассказала мне Ольга. О сильном старце из затвора, простом батюшке отце Борисе, чуде с цветами и своей новой жизни.

– Знаю, знаю, сама была я виновата, голову нужно на плечах иметь. Но до сих пор как о благодатных старцах слышу – убить могу. Каюсь в кровожадности своей, но пока никак.