Каждому – своё?

«Я не смогу! – Паша стоял на самой вершине черной скалы. – Мам, не смогу!!!» Татьяна спокойно, даже с улыбкой смотрела на сына снизу: «Давай, ты сможешь! Решайся!»

Паше всего 12, но ловкости и силы ему не занимать. Однако как прыгнуть в морские волны с этой одиноко стоящей скалы? Ее черный, лоснящийся на солнце бок уходит в море не отвесно, а описывает чуть заметную дугу. Это значит, что нужно точно рассчитать свой прыжок…

Смотрю, как парни и девушки, а вон и отчаянные подростки совершают головокружительный полет и, взметнув фонтан брызг, врезаются в воду – и все внутри холодеет. Мысли роятся как клубок рассерженных пчел: ну, разве не должна мать оберегать своего сына, учить быть благоразумным, не рисковать попусту?! А Таня с «материнской» заботой подталкивает своего совсем желторотого, еще не оперившегося птенца на отчаянный, опасный прыжок! И как ей самой не страшно смотреть на то, как сын топчется на краю и отчаянно выкрикивает: «Я не смогу! Нет, смогу! Не смогу!!!»

Прошло полчаса мучительных колебаний. Я видела, как страх боролся в Паше со жгучим желанием победить его. Его мать была рядом и спокойно смотрела на сына, качаясь на волнах у подножия скалы.

И тут он прыгнул. Я зажмурилась…

После удачного приводнения восторженной радости Паши не было предела, он прыгал и прыгал – как заведенный. А я подплыла ближе к Тане и выговорилась:

– Тань, я, конечно, понимаю, что в юности все мы способны совершать что-то отчаянное, даже безрассудное. Сама в студенческие годы в бассейне без подготовки с 10-метровой вышки сиганула, причем головой вниз! А всё – чтоб не прослыть слабачкой среди парней-однокурсников. Бедный мой ангел-хранитель! Если б мог, точно бы поседел, пока я вниз летела! Зачем ты сама Пашку подбиваешь на риск? Он же еще совсем зеленый, всех опасностей не понимает.

– Так чтоб он мужчиной настоящим стал, чтоб не трусил перед трудностями. Я же сначала сама прыгнула, на себе проверила – безопасно. А мальчишек, поверь, не стоит ограждать от разумного испытания своей храбрости, лучше дать им возможность превозмогать самих себя. От того, что бережем их, лелеем – маменькины сынки получаются, хлюпики!

– Не знаю, Таня, у меня дочка, трудно мне тебя понять. Но, кажется, лично у меня духу на такое отношение к сыну, как у тебя, не хватило бы. Правда-правда! Пашу жалко было, когда он на скале сам с собой боролся.

Но, если честно, в этом борении что-то важное было… В том, как он сначала не верил в себя и все-таки победил – решился. Это ведь был опыт внутренней, душевной борьбы. И, наверное, без отчаянной решительности на смелые шаги душа не сможет возмужать. Не станет тверже, крепче.

***

Прошел год. Мы снова вместе с семьей Татьяны были на том же самом берегу, у той самой скалы. Я взобралась на нее и, проглотив леденящий комок страха, медленно опустившегося куда-то под солнечное сплетение, прыгнула в море. В конце концов, были же занятия и в спортивной секции по плаванию, и дайвинг аж на 40-метровой глубине…

Мне было страшно удариться о камни, но инстинкт самосохранения, который, как известно, у женщин развит гораздо сильнее, чем у мужчин, сыграл со мной злую шутку уже в воде. Руки мои неосознанно взметнулись и застыли в защитном положении – удар о воду травмировал плечевой сустав, и еще долго боль давала о себе знать, лишая свободы действий.

Вот и думай: почему у меня не до конца получилось? Что, не надо было рисковать? Не знаю. Может быть, все-таки Богом каждому предназначено свое: мужчинам – мужество, смелость, а женщинам – осторожность, женственность, материнство, которое всегда стремится не рисковать жизнью, а оберегать, хранить ее?